Север Гансовский - Надежда [Рассказы и повести]
Он остановился и огляделся, затем выбрал нужное направление и зашагал к выходу из порта. Он поклялся себе, что не оставит этого дела. Чего бы это ему ни стоило, он добьется правосудия. В голову ему пришел отрывок из Генри Торо, давно уже, еще в школе, затверженный наизусть: «Мы уже испили до дна свободу, которую унаследовали от предков. Теперь, чтобы выжить, мы сами должны вступить в бой».
— Да-да, — повторял он. — Теперь, чтобы выжить, мы сами должны вступить в бой.
У ворот порта шофер такси всё еще ждал его.
— Ну как, всё благополучно? — спросил он, когда Кларенс взялся за ручку дверцы. В темноте ему не видно было лица репортера.
Кларенс, не отвечая, сел рядом с ним. Шофер понял и не стал больше спрашивать.
Репортер назвал адрес Бенсона. Он решил, что сам должен рассказать всё его жене. Это была страшная, тяжелая обязанность, но он знал: у него нет морального права отказаться от нее.
Машина снова мчалась по городу. Кларенс вспомнил свое посещение Бенсонов. Он приготовился к взрыву отчаяния, который обрушится на него.
Попросив шофера подождать его внизу, репортер поднялся на второй этаж по деревянной лестнице. Возле двери он постоял около десяти минут, мучительно думая, как подготовить несчастную женщину к тому, что ее ожидает. Но придумать ничего не удавалось. Он не будет скрывать, что явился косвенной причиной гибели ее мужа. Наконец, Кларенс глубоко вздохнул и постучал.
Никто не ответил изнутри.
Он постучал еще раз громче. Ответа не было.
Он почувствовал облегчение. Может быть, там никого нет. Тогда он сможет уйти, не подвергая себя страшному испытанию. Завтра она узнает обо всем и без него.
Но тут же ему стало стыдно этой мысли. Он застучал в дверь что было сил.
Позади раздался скрип, он обернулся. Мужчина в клетчатой рубахе, с заспанным недовольным лицом смотрел на него.
— Что вы тут грохочете?
— Мне надо к Бенсонам.
— Что же они не открывают?
— Не знаю.
Мужчина помедлил.
— Подождите, я сейчас спрошу у жены.
Он скрылся за дверью. Стоя на тускло освещенной площадке, Кларенс ждал.
Дверь отворилась. Непричесанная женщина в дешевом летнем пальто внакидку вышла на площадку.
— А Лизи нету. Она еще вчера вечером уехала на грузовике. Ее муж отвез на вокзал с дочерью и куда-то отправил.
— А вы не знаете, куда?
Женщина бросила на Кларенса подозрительный долгий взгляд.
— Нет, не знаю. А вам зачем?
— Надо, — ответил Кларенс. — Очень надо. Вы меня не бойтесь. Если знаете, то скажите.
Женщина усмехнулась.
— Что-то вас очень много сюда зачастило сегодня. Целый год никто к ней не приходил, а сегодня вдруг один за другим. И всем надо.
— Как! — воскликнул Кларенс. — Кто-нибудь еще приходил?
— Целый день, — ответила женщина. — Один приходил в синем пальто, всё спрашивал, куда она уехала, и потом еще ждал часа два. У него машина на улице стояла. Потом еще одна женщина и вот — вы.
— Ах, вот в чем дело! — Кларенс понял, что это означало. Конечно, это были люди из шайки Боера. — Так вы в самом деле не знаете, куда они поехали?
— Нет, не знаю.
— Ну, спасибо.
Спускаясь по лестнице, Кларенс представил себе жену Бенсона с девочкой в чужом городе. Как она будет ждать приезда мужа! Один день пройдет, второй, третий. Потом она поймет. Что тогда?
Ответа на этот вопрос не было.
В центре города репортер вышел из машины и попрощался с шофером.
Отсчитывая сдачу, тот сказал:
— Вот так всё ездишь и столько насмотришься, что просто страх берет… А некоторые только и веселятся. Напьются и гоняют от одного ресторана к другому…
В будке телефона-автомата Кларенс набрал домашний номер Докси.
Когда всё было рассказано, Докси сказал:
— Ну что же, приезжайте сейчас в редакцию, я тоже отправлюсь туда. Может быть, мы пустим это в утренний номер.
Докси говорил быстро и решительно, и Кларенс понял, что дело сдвинулось вперед. Когда материал будет опубликован в «Независимой», городскому управлению полиции уже не удастся отмахнуться.
Он снова сел в такси и через пятнадцать минут входил в кабинет начальника отдела.
Докси уже был на месте. Он ходил взад и вперед по разостланному на полу ковру, потирая руки и оживленно поблескивая стеклами очков.
Увидев Кларенса, он кинулся ему навстречу.
— Вот это материал! Вот это бомба!
Кларенса покоробило, что начальник отдела видел во всем этом только материал. Здесь, в кабинете, репортер почувствовал, как он устал за этот день. Он присел в кресло возле стола Докси и хмуро сказал:
— Это не только материал. Это трагедия.
Но Докси нелегко было выбить из его приподнятого состояния.
— Весь город встанет на дыбы, когда это появится.; Садитесь и пишите прямо здесь. Я звонил мистеру Бирну, он обещал приехать через час.
— А вы не думаете, что сейчас следовало бы позвонить прямо в городское управление полиции и сообщить им всё? Может быть, они успели бы задержать Боера и его шайку.
Докси замахал руками.
— Ни в коем случае. По существу, у нас нет никаких доказательств, что всё это дело рук Боера.
— Как нет! А показания Бенсона?
— Бенсон мог и выдумать.
— А его смерть?
— Она могла быть и случайностью. — Докси остановился, поняв, что сказал глупость. — Бенсона могла убрать и другая группа… Кроме того, нам самое важное сейчас привлечь внимание всего города к этому делу. Когда начнется расследование, найдутся и доказательства.
Последнее соображение отчасти сходилось с тем, что думал и сам Кларенс. Он вздохнул и придвинулся к столу.
— Значит, писать?
— Пишите. — Докси подошел к нему. — Мы сделаем так: опубликуем показания Бенсона и затем ваш рассказ о том, что произошло сегодня. Без всяких комментариев, без всяких догадок, кто и что. Просто ваш сухой рассказ. Действуйте.
Кларенс расположился за столом и принялся писать. Он писал долго, перечитывая и перечеркивая. Часы тикали на столе. Докси неслышно ходил по ковру, улыбаясь каким-то своим мыслям. У репортера было впечатление, что в первый раз в своей жизни он пишет настоящую правдивую и нужную всему городу, даже всей Америке статью. Он забыл о том, что ни разу за весь день не позвонил домой, забыл о начальнике отдела и о мистере Бирне, который должен был вот-вот приехать, и целиком отдался событиям в порту, вновь переживая страшную трагедию на северной стороне.
В начале второго на столе зазвонил телефон. Докси поспешно снял трубку.
— Мистер Бирн… Слушаю. Да-да. Сейчас будет го-того. Слушаю.
Кларенс поднялся. Статья действительно была окончена.
Докси бегло просмотрел разрозненные листки.
— Очень хорошо. Пойдемте наверх.
Несмотря на то, что репортер работал в газете более года, он ни разу не разговаривал с мистером Бирном. Главный редактор не жаловал своим вниманием такую мелкую сошку, как Кларенс.
Они вошли в кабинет. Ножки тяжелых дубовых кресел утопали в мохнатом темно-красном ковре. По стенам висели большие блюда. Бирн коллекционировал фарфор. Задняя стена за столом главного редактора была занята широким книжным шкафом с раздвижными стеклянными дверьми.
— Это Кейтер, — сказал Докси.
Бирн встал, пожал Кларенсу руку и указал на кресло возле стола. Докси подал главному редактору статью.
Во внешности Бирна не было ничего напоминающего примелькавшийся уже в романах тип преуспевающего дельца — квадратная челюсть и двухметровые плечи. Кларенсу он напомнил французского рантье, умеющего и любящего пожить. Бирну было около сорока лет. На макушке у него светилась заметная лысина, и темный костюм с трудом скрывал тяжелое яйцевидное брюшко.
Он сразу же, стоя, начал читать. Движения у него были мягкие и округлые, голос, когда он заговорил, — низкий и звучный.
Окончив чтение, он положил листки на стол.
— Мистер Кейтер много работал над этим делом, — сказал он полуутвердительно, полувопросительно.
— Кейтер занимался делом Каталони с самого начала, — поспешно сказал Докси. — Мы его не загружали ничем другим.
Бирн удовлетворенно склонил голову. Видно было, что вся история с Каталони и Бенсоном да и вообще положение в порту нисколько не взволновали его. Кларенс подумал, что за столом этого роскошно обставленного кабинета главный редактор был слишком далек от всего того, что совершалось на пыльном асфальте причалов в порту, в бараках за восточным кварталом и в прокуренных комнатах полиции.
— Материал меня удовлетворяет, — сказал Бирн. — Сколько у нас получает мистер Кейтер?
Докси назвал цифру.
— С будущей недели вы сможете перевести его на более высокий оклад, мистер Докси.
Кларенс покраснел. Выходит, он выиграл на смерти Каталони и Бенсона. Со стыдом он вспомнил свою радость в тот день, когда Докси впервые послал его в порт. Репортер подвигал шеей в обмятом за день воротничке. Неужели Бирн не мог понять, что сейчас не время говорить о деньгах? Прибавка казалась Кларенсу ценой крови несчастного Бенсона. Откашлявшись, он хрипловато сказал:
